Медитация на фарфоровые слоники
Царство Великого Хлама населяют всевозможные энергии
В любом безумии имеется своя логика. Одна пожилая леди, например, сошла с ума на почве вещей. Ну, в том смысле, что ей стало казаться, будто у нее из дома пропадают вещи. А вместо них появляются чьи-то чужие, незнакомые. Какие-то шторы, чайники, статуэтки, шут его знает, что там еще… Подобные «глюки» – весьма логичный финал для персоны, которая всю жизнь была привязана не к духовным ценностям, а к барахлу.. Но если дама, так бездарно потерявшая рассудок, способна изводить лишь себя и своих близких, то великие безумцы, вернее, их произведения, опасны для всего человечества. Вот, скажем, Ван Гог. Работая над очередным автопортретом, он смотрелся в зеркало, и его сильно раздражала пошлая симметрия собственного лица. Следуя своей жуткой логике, художник взял и отрезал себе ухо…
Какая энергия у такой картины? В каком настроении пребывал автор в момент ее создания – в радости или печали, в состоянии просветления или помешательства, – такая энергия и входит в нашу жизнь вместе с его работой. И чем талантливее автор – тем сильнее негатив, который сохраняется даже в самых плохоньких репродукциях. Порой, даже самые безобидные, на первый взгляд, фотографии могут нести отрицательный заряд. Понравился человеку пейзаж, запечатлел он его и повесил на стенку. Только вот не знал он, что увековечил проклятое, аномальное место. И как итог – черная энергетика вошла в его жилище. И наоборот, есть прекрасные, светлые места. В Латвии, например, это – некоторые зоны отдыха на Гауе, фотографии которых несут радость и покой.
Опасны плакаты и календари с изображениями фантастических чудовищ, сцен агрессии и насилия. По утверждению психологов, эти изображения негативно действуют на подсознание человека, побуждая его к подобным же поступкам. Аналогичное отношение – к фигуркам чертиков, русалок и неизвестных божков. У этих предметов низкая энергетика. И с религиозными атрибутами следует быть поосторожней – иконы лучше приобретать в храмах.
И вообще, любая вещь, принадлежавшая ранее другому человеку, обязательно несет его энергетику. А так как люди бывают разные, то и вещь вам может достаться нехорошая, с отрицательной информацией. Никто не застрахован от покупки барахла больного или, что еще хуже, умершего человека. Вместе с такими вещами к новым хозяевам переходят и некротические поля, избавиться от которых очень трудно.
Самые добрые люди могут невольно оказаться неравнодушными к символам чужого богатства. Вот и решили обитатели двухэтажного особняка, что их кто-то сглазил во время новоселья. Но причина не в зависти. Разлад в семье возник из-за вещей. Вернее, из-за той мешанины времен и стилей, которую хозяева создали своими руками, обставляя дом.
Копия старинной гравюры с изображением лидера Великой французской революции Робеспьера, изготовленная, как и положено, в Китае, соседствовала с портретом Юрия Гагарина. Курильница – с индейской тростью для вызывания дождя, с зеркалом фэн-шуй, с милыми бронзовыми утятами и с толстыми резными котами с острова Бали. Угловой диван был обтянут настоящей кожей питона, а столик – кожей ската.
Кстати, любые останки флоры и фауны дома держать не надо. Вот, скажем, оленьи рога. Это не просто знак неверности, но и символ гибели. Мало того, что муж искушал свою жену долгой охотничьей отлучкой. На столь дивном трофее он принес домой предсмертную энергетику страха и агрессии убитого им животного. Так же обстоит дело и со шкурами медведей, тигров, чучелами птиц и панцирями рыб. Некротические поля исходят даже от бабочек в гербарии и от засушенных растений.
Не застрахованы от сюрпризов и сторонники минимализма. У одной моей знакомой нет в квартире ничего лишнего. Она выселила из своей комнаты даже шкаф с одеждой. Оставила лишь рабочий стол, небольшой телевизор, раздвижной диван и висящую на пустой стене огромную картину. Которая таинственным образом падала со стены, причем неоднократно. Меня привезли посмотреть. Это была работа маслом известного латышского художника. Грустный осенний городской пейзаж. На переднем плане – мокрые листья на узенькой брусчатой мостовой, сдавленной с обеих сторон старинными узнаваемыми домами Вецриги. Сверху, как и положено, лепнина, а снизу – черные провалы арок. Казалось, они могут засосать внутрь любого неосторожного прохожего. Впрочем вокруг не было ни души. Только голое одинокое дерево.
Но даме нравилась картина, и она любила на нее медитировать. «Видите, – объясняла она, – если проскочить этот неприятный участок, эту зону мрака, то можно попасть на другую улицу. Ее не видно, но оттуда сочится свет. Короче, за поворотом – мое счастье, и я туда мысленно стремлюсь… Не понимаю, что плохого в картине, почему она падает?»
Действительно, почему? И гвоздь надежно торчал в стене, и веревка была цела. А вот картина невинно стояла на полу. Словно чья-то бережная рука осторожно, чтобы не причинить вреда ни стене, ни самой работе, сняла ее и опустила вниз. И так происходило всякий раз, когда лопалась, словно мыльный пузырь, очередная иллюзия... «Опускали» женщину – падала картина. Которую художник писал, находясь явно не в себе.
Помимо своего утилитарного назначения, вещи наполнены весьма символическим, можно сказать культовым смыслом. Или, как говорят психологи, предметы становятся якорями, прочно удерживающими нас в контексте определенных событий. Это значит, что их участниками становимся не только мы, но и окружающая нас обстановка: мебель, безделушки, цвет стен – словом, вся сопутствующая этим мгновениям атрибутика. Реальность мы воспринимаем вообще, не отделяя одно от другого. Разумом-то мы понимаем, что рисунок на обоях не имеет никакого отношения к происходящему. Но вот эмоции с этим смириться не могут. Они упрямо связывают декорации к спектаклю с его сюжетом, антураж с сутью. Не потому ли мы инстинктивно стремимся избавиться от болезненных символов – выбрасываем старье, переставляем мебель, ремонтируем, а иногда даже меняем квартиру. С другой стороны, мы носимся со всем, что связано с добрыми минутами, превращая в фетиш сувениры, альбомчики, пупсиков и прочую дребедень. Но простим себя за это.
…Иногда речь пожилой леди становится на редкость разумной и ясной. Она четко помнит, кто, когда и что ей дарил. Нельзя сказать, чтобы эти люди были ей особенно дороги. Она их просто оперировала, а они, выжив, дарили ей разные вещи. И ей бы очень хотелось иметь эти вещи рядом, под рукой. Да вот только бессердечная родня уносит их из дома, подменяя какой-то дрянью. Иной раз мудрое подсознание подсказывает ей, что это вовсе не так. Но замученный рассудок не желает смириться с тем, что любимый коврик с лебедями давно съела моль. Хрустальное содержимое горки неузнаваемо помутнело. А легендарное стадо фарфоровых слоников потеряло более половины своего состава в жестокой битве со временем.